Назад

Станция НАЗИЯ

Как все просто, взять и написать маленькую историю про войну, последнюю Отечественную войну, которая закончилась давно, но с каждым годом все ближе и ближе к нам сегодняшним.

Время идет, а дети и внуки войны, к сожалению, все быстрее взрослеют. Многие из первого послевоенного поколения уже ушли, так и не успев найти следы погибших и пропавших без вести отцов, участников той страшной войны 1941-1945 годов. Что значит, пропавший без вести по законам нашей Советской страны? Скорее всего, просто погибший, но были погибшие и в окружении, и просто попавшие в плен, и всем им уготована незаслуженная память врага народа или проще, участь предателя, хотя и не доказанная никем.

Как же так, ведь у нас в ту войну огромная часть территории страны оказалась под оккупантами. Как же быть со всеми теми людьми, не успевшими или не пожелавшими бросить свой дом, свою землю и бежать вслед за несчастными и порою просто брошенными частями Красной Армии.

И вот потом, все эти люди оказались ущербными и в правах, и морально на долгие годы. Но это еще не все, их жены, родители и дети тоже оказались в опале.

Чтобы разыскивать пропавших без вести родных в первые десятилетия после окончания войны и речи не было, а ведь это было вполне реально в те годы, но кто бы нам позволил. Впрочем, что винить начальство, сами мы были и есть этими людьми, тем же народом нашей несчастной страны.

Но, вот сейчас, спустя шестьдесят - семьдесят лет, появились какие- то возможности, да следов осталось совсем мало. Больше повезло тем, чьи родные попали в плен, хотя и погибли, но остались их следы в документах находящихся в полном порядке и по сей день в Германии.

В наших архивах всего лишь крохи документов, причем крайне скудных. В делах офицеров нет даже фотографий, а про рядовых и говорить нечего, в лучшем случае «похоронки».

Моей семье повезло, на деда Грызилкина Василия Михайловича прислали похоронку, но моя малограмотная бабушка, Евдокия Спиридоновна Грызилкина, жена моего деда, не смогла понять, где и при каких обстоятельствах похоронен ее муж. Были, при жизни деда и письма его с фронта, но они пропали при оккупации Калинина, когда большая часть населения, побросав все имущество, бежала из города во время его бомбежки фашистскими войсками.

Но прошли годы, целые десятилетия, после окончания войны, страна дежурно отмечала День Победы, оставшиеся в живых ветераны и простые участники войны, получали очередные награды и памятные значки, а погибшим каждый раз, накануне праздника красили серебрянкой бедные обелиски на местах захоронений по всей нашей горькой земле.

Нам и правда повезло, во первых, сохранилась «похоронка», во вторых, появились люди, которые решились посвятить часть своей жизни поискам пропавших, а также могил захороненных павших солдат на полях сражений и в госпиталях от смертельных ран.

Я как раз и попала на такого человека, им оказался Терентьев Александр Михайлович, руководитель фонда « Жить и помнить» по розыску и увековечиванию жертв ВОВ, он помог связаться с архивом в Подольске и т.д.

Спустя некоторое время из Подольского Центрального Архива на мое имя пришло письмо следующего содержания: По документам учета безвозвратных потерь сержантов и солдат Советской Армии установлено, что рядовой 450 стрелкового полка 265 стрелковой дивизии Грызилкин Василий Михайлович, 1897 года рождения, место рождения не указано, призван Калининским РВК гор. Калинина, умер от ран 11 сентября 1942 года в 324 медсанбатальоне; похоронен: могила N21, ст. Назия, Ленинградской области, с указанием полной дислокации захоронения моего деда на станции Назия. Вот только получив такой документ, я смогла при поддержке Александра Михайловича Терентьева, разыскать через интернет адрес военного комиссариата по городу Кировску и Кировскому району, чтобы написать туда письмо с просьбой о помощи в розыске места захоронения моего деда.

И вот 27 сентября 2010 года я получила письмо из Кировского комиссариата, приведу его полностью:

Ивановой И.В.

Исп. Вх. N949 от 23.09.20 Югода Сообщаю, что фамилия рядового Грызилкина Василия Михайловича, 1897 года рождения, внесена в списки известных погибших и захороненных на территории Кировского района Ленинградской области на основании архивной справки из ЦАМО РФ.

В послевоенное время останки погибших воинов из района ст. Назия были перезахоронены в братское воинское захоронение на ст. Назия.

Проезд: из г. Санкт- Петербурга с Московского вокзала электропоездом, следующим до г. Волховстрой, Войбокало, выходить на станции Назия.

Одновременно сообщаю, что увековечение Памяти погибших воинов планируется провести к 9 мая 2011 года.

НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА ВОЕННОГО КОМИССАРИАТА ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ ПО г.КИРОВСК и КИРОВСКОМУ РАЙОНУ

О. Горпишин Исп. Багрышева Н.К. Тел 21841 24 сентября 2010 года.

Неоднократно я связывалась по телефону с Багрышевой Надеждой Константиновной и она мне детально объяснила как добраться до места захоронения: город С.Петербург, Ладожский или Московский вокзалы и электричкой в сторону Волховстроя, до станции Назия, далее расспросить местных жителей. Все это произошло в начале весны этого года. И сразу же после этого радостного, но в то же время отчасти сомнительного (нам просто никак не верилось), как нам казалось известия, мы стали готовиться к поездке на станцию Назия.

Нам оставалось только ждать наступления моего отпуска в июле месяце. Время летело быстро, и вот наступил день, когда уже было можно заказывать билеты на С. Петербург и договариваться с питерскими друзьями о жилье в городе. Мы прибыли в Питер в двенадцатом часу ночи, и уже через пятнадцать минут сидели в уютной квартире друзей, пили чай и строили планы на ближайшие два с половиной дня.

Запланировали утром следующего дня выезд на станцию Назия, нашли в интернете обелиски, их оказалось два, один в поселке Назия, другой на станции Назия, это несколько смутило, но не остановило нас.

Утром следующего дня мы встали в семь часов, позавтракали, взяли в дорогу питье, провизию и двинулись в сторону метро, а далее до Ладожского вокзала. Мы прибыли на вокзал задолго до прихода электрички, и нам пришлось немного погулять по окрестностям еще нежаркого утреннего Питера.

Электричка вовремя покинула Ладожский вокзал и взяла направление на Волховстрой. Мы, заняв места у окна с северной стороны, из-за сильной жары, наступающей все сильнее к полдню, начали свое первое путешествие в прошлое, в 42-й военный год.

Электропоезд шел до станции Назия около двух часов и, по мере приближения к пункту назначения, увеличивалорь наше волнение, найдем ли мы наш обелиск, будет ли там мой дедушка Василий Михайлович.

В купе рядом с нами сидели приветливые женщины, которые нас несколько приободрили и успокоили, хотя и не знали месторасположения военного захоронения.

И вот машинист объявил следующую станцию Назия и, значит нам нужно выходить. Из окон вагона мы ничего особенного не увидели, обычная дачная пригородная станция и жаркое солнце на еще безоблачном небе.

Электропоезд остановился и мы вышли с другими пассажирами на перрон. На наш вопрос, как пройти к обелиску, нам сказали, что нужно было выйти на предыдущей станции, в поселке Назия, где и находится военное захоронение. Я вновь связалась по телефону с местным военным комиссариатом и Надежда Константиновна успокоила меня, подтвердив, что мы все правильно делаем, что нужный нам обелиск находится именно на станции Назия.

Мы спустились с платформы и подошли к небольшой группе людей, что прибыли на этой же электричке и о чем-то толковали у станционного магазина.

Выслушав наш вопрос о захоронении, нам заявили, что он именно здесь, но нужно пройти до него два - три километра. Тут же нашелся провожатый, пожилой житель этого поселка, он взял нас с собой, сказав, что нам как раз по пути. Едва мы вышли на шоссе ведущее к нашей цели, возле нас остановился джип, радушный хозяин которого прихватил нашего попутчика, оказавшегося его соседом, а заодно и нас.

Нас довезли почти до самого кладбища и с добрыми напутствиями отпустили. Сойдя с шоссе, мы двинулись проселочной дорогой в сторону кладбища. Оно оказалось совсем рядом, на самой границе станции Назия.

Время уже перевалило за полдень и жара все усиливалась, несмотря на появившиеся на знойном небе большие серые облака. Мы шли, как нам казалось, по опушке леса, кругом цвело разнотравье, пели птицы и не пройдя трехсот метров, увидели справа от себя ограду, а за ней могилы. Пройдя чуть вперед вдоль ограды, мы обнаружили калитку и невдалеке от нее большую часовню, что для сельского кладбища было несколько неожиданно.

Кладбище было аккуратно ухоженным и не таким уж маленьким, как показалось вначале. Наше волнение усиливалось, обелиска мы пока еще не обнаружили, дело в том, что на кладбище было много больших деревьев и кустов и это ограничивало обзор.

И тут мы увидели женщину, убирающую могилу. На наш вопрос, как пройти к обелиску, она оставила свою работу и проводила нас до самого захоронения. Немного постояла с нами, всплакнула и вернулась обратно.

Мы остались одни и, не сразу решились войти через крохотную аллейку в калитку ограды. В ограде был не один обелиск, там оказалось много памятных досок с фамилиями захороненных, их оказалось не менее четырехсот. Были и фотографии на фарфоре, на бумаге, обернутые полиэтиленом и несколько памятников из камня и мрамора. Со всех сторон на нас смотрели лица в военной форме, как бы в ожидании долгожданных родных, пришедших их навестить и утешить.

Мы далеко не сразу нашли нужную нам фамилию, и честно говоря не очень-то верили в успех. И вдруг на одной из досок увидели знакомую фамилию и инициалы имени отчества - ГРЫЗИЛКИН В.М. Я не верила своим глазам, Боже мой, здесь лежит мой родной дедушка, которого я никогда не видела, ведь даже моей маме не было десяти лет, когда его не стало. Как долго он ждал нас, почти семьдесят лет. Надеялся ли он на встречу с нами, узнал ли меня, ведь он тоже меня никогда не видел. Я долго стояла рядом на коленях и молча разговаривала с дедушкой, все ему рассказала про нашу прошлую и сегодняшнюю жизнь без него. Собрала немного земли под обелиском, что бы по приезде в Тверь, отнести на могилу моей бабушки и его покойной ныне жены. Я так и поступила потом, и ей тоже все рассказала.

Мы долго оставались в ограде, осмотрели все доски, все обелиски, все фотографии и прочитали все надписи и фамилии уснувших здесь на веки вечные погибших за Родину солдат и офицеров.

Потом помянули всех лежащих здесь в ограде. На кладбище под высокими тенистыми деревьями было не так жарко, где-то вдали уже погромыхивало, видно приближалась долгожданная гроза. Мы не уходили, как будто лежащие здесь не хотели с нами расставаться, не так уж часто их здесь навещали.

До нашей обратной электрички время еще было и мы не торопились. Как можно было просто взять и уйти, ведь здесь лежали герои войны, они все как один были героями, хотя вовсе и не собирались быть таковыми.

И все-таки, лежавшим здесь в каком-то смысле повезло - родные могут навестить их здесь, хотя бы столько лет спустя. Мы еще долго сидели на скамье возле ограды, любовались природой, облаками на небе и думали в эти минуты каждый о своем.

Перед уходом с кладбища мы вновь вошли в ограду братской могилы что бы попрощаться с погибшими, сделали снимки и покинули уютное деревенское кладбище с часовней у входных ворот.

Обратный путь до станции мы проделали пешком и дорога нем не оказалась в тягость, несмотря на жаркое июльское солнце.

Когда мы подъезжали к Петербургу, нас встретила сильнейшая гроза и ливень, но в самом городе мы увидели солнце и чистое голубое небо.

Лишь только придя домой, мы осознали, какое грандиозное предприятие мы совершили, у нас все получилось. Поездка наша удалась на все сто процентов, и все это благодаря подвижки со стороны сотрудников архива и х военкоматов Твери и Кировска, добрых людей, что встретились на нашем пути, а также отчасти нашей веры и надежды на это предприятие.

Особая благодарность Терентьеву Александру Михайловичу и Багрышевой Надежде Кнстантиновне.

Иванова Ирина