Публикации
В списках значится! Живет в душах
Мой дедушка Макаревский Николай Васильевич пропал без вести на фронтах Великой Отечественной войны. До сих пор нам о нем ничего не известно. Так и умерла бабушка Антонина Михайловна в возрасте 99 лет, больше не встретившись с мужем.
Родственникам Федора Игнатьевича Рябинина повезло больше. Он ушел на войну в 1941-м из деревни Морозовка Спировского района. Тоже числился в списках пропавших без вести. Но вот, наконец, недавно стало известно о его судьбе. Оказывается, и место гибели рядового 320-го стрелкового полка давно установлено, и могилка его сохранена. Большое спасибо сотрудникам областного фонда по поиску и увековечению памяти жертв Второй мировой войны «Жить и помнить». Он возвращает из небытия дорогие, родные имена.
Красивый он был, Федор Рябинин! Зоя Федоровна Алексеева, дочь Федора Игнатьевича, и не думала уже при жизни вновь увидеть даже фотографию своего отца: единственная его довоенная карточка пропала в лихую годину. Какова же была ее радость, когда к ней в деревню Терелесово, что под Вышним Волочком, приехали со спировской земли младший брат Николай и внук Николай Николаевич и привезли с собой газету фонда «Жить и помнить». Здесь были опубликованы сведения о попавшем в плен под Таллином 22 августа 1941-го и умершем в немецком Харлесхаузене спустя два года 38-летнем Федоре Рябинине. Там же напечатана его отлично сохранившаяся фотография с регистрационным номером 112536 на груди (номер был сделан в лагере военнопленных «Шталага Х В» город Сандбостель). Взяв в руки газету, дочь все смотрела на дорогое лицо, гладила снимок и приговаривала: «Солнышко! Ты и не знаешь ничего, а про тебя здесь написали! Красивый он у нас был. Правда, тут на карточке больно похудевший… Вот что значит быть в плену!» Потом пошли ее воспоминания: – Помню, как уходил он на фронт, как его мама провожала до военкомата. На многих подводах селяне ехали туда с родственниками. Я с семимесячным Коленькой (посмотрела на него, уже взрослого, сидящего рядом) и вместе с другими двумя братьями осталась дома. Мама вернулась через сутки, плакала долго: ребятишек четверо, а она теперь одна осталась! Пришлось мне школу бросить и маме помогать… Скоро и от хозяйства нашего ничего не осталось. Власти заставляли молоко, масло, мясо сдавать для нужд фронта. Купить еду самим было не на что. Покосы нам перестали выделять – вот и расстались с коровой. Тут у нас жизнь началась просто жуткая: мякину ели, гнилую картошку. Хорошо хоть у дяди Ефима Ефимовича и тети Анисьи Николаевны Малининых корова осталась, вот и выручали они нас. Без них и погибли бы, наверное! В округе тогда свирепствовала эпидемия, унесла многих людей. Мы благодаря дяде и тете не заболели. От отца с фронта было одно письмо, где он сообщал, что кругом много погибших наших воинов. Просил, чтобы мы писали ему быстрей – пока жив.
У нас в тылу работа шла круглые сутки. Мне приходилось и на лесоповале вместо мамы под Вышним Волочком работать. Нас туда отвозили на месяц. За опоздание на работу могли и в тюрьму посадить. Лес валили, а потом пилили его на двухметровые и метровые столбы – все ручной пилой. С нашей деревни одна я там была такая молодая. Пять лет отработала в лесу и заболела – ноги не выдержали. Вот что значит работа в плохой обувке.
После этого стали с мамой в колхозе трудиться: днем молотишь, ночью зерно по мешкам сортируешь. На 500 трудодней (такая была в советские годы безденежная оплата труда селян) можно было три килограмма зерна получить. Отвозишь его на мельницу, а потом хлеб в русской печке своими руками печешь. Сызмальства приучена к этому делу. Вот так и жили!
Теперь, вот уже почти двадцать лет летом живу в Терелесове, а на зиму езжу в Мурманск к дочерям. Захожу там и на могилку к сыну, который в 28 лет умер от перитонита. Он служил на рыболовецком корабле. Очень похож был сыночек, как и брат Коля, на моего отца, у которого характер был замечательный. На работе в колхозе – передовик, все односельчане его уважали, ребятишки ватагой за ним ходили, просили что-нибудь интересное рассказать. И с женой своей он никогда не ругался. Был спокойным и нежным. Мало селян вернулось с фронта. И Михаил, младший брат отца, тоже воевал – танкистом был. Погиб… Где находится могила – неизвестно. Почти 70 лет не было никаких известий об отце. А теперь и сын, и я, и внуки, и правнуки можем видеть, каким был наш любимый папочка! Вот бы теперь цветы положить на его могилу в Германии и привезти оттуда земельку на Козловское кладбище, где покоятся все Рябинины…
Земля Хессен – Россия Установить место захоронения Федора Игнатьевича Рябинина и еще более ста пятидесяти тысяч попавших в плен советских воинов удалось благодаря записям в смертном регистре отдела записей гражданского состояния Харлесхаузена. Они были внесены по настоянию Карла Фера, мэра этого городка (земля Хессен), несмотря на противостояние верхушки СС. Теперь мы знаем: советские военнопленные почти во всей Германии были похоронены безымянными. На окраинах кладбищ или за пределами лагерей. Они разделили судьбу многих, кого фашизм рассматривал как неполноценных. Даже с мертвыми обходился недостойно. Но мэр Карл Фер остался непреклонен и требовал от лагерного врача свидетельства о смерти, как это предписывал неотмененный закон об актах гражданского состояния. «Кто в моей общине умрет, будет зарегистрирован и похоронен» – такова была моральная позиция государственного служащего, проявлявшего человеческое сочувствие к узникам. В итоге Карл Фер оказался единственным мэром Германии, который после войны смог предоставить Народному союзу страны по уходу за военными захоронениями списки с именами и датами всех умерших военнопленных, которых достойно захоронили. 26 сентября 1959 года состоялось официальное открытие и освящение кладбища как мемориального комплекса в его сегодняшнем виде. Наряду с другими представителями общественности в церемонии принял участие и тогдашний посол Советского Союза в Бонне. Русский православный священник освятил кладбище год спустя. В 1967 году Карл Фер был посмертно награжден за гуманное отношение к погибшим. А теперь несколько слов о самом лагере военнопленных в Харлесхаузене и о том, почему же так долго информация о захороненных здесь людях доходила до их жен, детей и родителей. В 1938 году с началом строительства в этих местах новой автомагистрали были сооружены и многочисленные барачные лагеря, в которых жили рабочие. Один из этих лагерей был в середине 1940 года передан вооруженным силам Германии и переоборудован в лагерь военнопленных. Позже там размещались французские, а потом и советские военнопленные, которые участвовали в строительных работах. Когда в 1942 году в лагере «Рамсборн», недалеко от города Айзенах, разразилась эпидемия туберкулеза, трудоспособные военнопленные, в том числе и Ф. И. Рябинин, были оттуда переведены в лагерь – лазарет «Шталаг Х В». От прогрессирующей болезни и плохого ухода за больными этот лагерь стал для большинства лагерем смерти. Не потребовалось и тяжелой работы, чтобы уничтожить этих военнопленных. Первые умершие были захоронены в непосредственной близости от лагеря и их позднее перезахоронили на сегодняшнее кладбище. Пленные, которым удалось выжить в этом лагере, 2 апреля 1945 года были освобождены американскими войсками и смогли вернуться в СССР. Многих из них сразу же назвали изменниками Родины и отправили в тюрьмы и лагеря уже своей страны. Зная о грозящей им участи (Сталин еще в начале войны заявил: воину Советской Армии лучше погибнуть, чем сдаться в плен), некоторые бывшие узники согласились на предложение американцев и поехали на жительство в Новый Свет. Что тоже было трагедией. А какова судьба умерших безвестными? Вот тут-то мы и подошли к тяжелой теме послевоенных, иногда посмертных репрессий. Война была выиграна за счет высочайшего патриотического настроя наших соотечественников, которые ради освобождения Родины шли на любые жертвы и лишения.
Пятьдесят лет прошло с того дня, когда наше посольство получило от Карла Фера списки наших пленных, умерших в Харлесхаузене, а Рябинины о своем отце и дедушке узнали только что через благотворительный фонд. Таких россиян десятки и сотни тысяч (если брать в расчет и другие лагеря). Накануне 65-летия Великой Победы необходимо организовать помощь детям и внукам погибших, чтобы запоздало, но поклониться праху родных.
Из Верхневолжья в Харлесхаузене похоронено около двадцати человек. Кто-то из их родственников уже успел посетить могилы бывших военнопленных, и Рябинины тоже начали подготовку к поездке туда. Германское правительство идет навстречу таким людям: виза – бесплатно. Но нужны средства на дорожные и иные расходы. Будем надеяться, фонд «Жить и помнить», иные государственные структуры или предприниматели помогут Рябининым. Внук Федора Игнатьевича 45-летний Николай Николаевич, вместе со своей семьей проживающий в Козлове, ведет необходимые переговоры. Наверняка именно он и отправится в Германию. Поедет ли вместе с ним его отец Николай Федорович, трудно сказать, с деньгами туговато у сына погибшего победителя.
статья из газеты "Тверская жизнь"
Валерий МАКАРЕВСКИЙ